Лилия с шипами - Страница 61

— Ладно, ладно… — проворчала я. — Раскомандовалась тут, потише давай, а то ведь и я гаркнуть могу, мало не покажется. Если мы вместе теперь под гильотиной ходим, то это еще не значит, что я все забыла… Кстати — ещё косметику взять надо, она у меня в ванной, на полочке лежит, это быстро, и ноут прихватить…

— Лилька! — зашипела на меня злобно Танька — Ты вообще, что ли, охренела? Можешь меня придушить, или что ты там делаешь, но я тебе сейчас все скажу! Ты соображаешь, во что мы вляпались? Косметика, сыр, ноутбук, маникюр сделать, ванну принять. Что ещё придумаешь? Да что ж такое, неужели я столько лет дружила с полной дурой и никогда этого не замечала? Только сапоги! Ты меня слышишь? Са-по-ги!

— Да поняла, поняла, пошли уже, — буркнула я, осознавая, что она права, но признавать это не хотелось — на меня напал очередной приступ безбашенности, как я это называла, когда хотелось делать все наперекор здравому смыслу, а там, хоть трава не расти.

— Нет, стой. Ты сперва скажи: ты точно не будешь входить? Иначе тебя оттуда уже не вытянешь.

— Да, да, отстань. Погляди лучше, что там за машина подъехала, не они?

Танька вернулась в комнату и выглянула в окно.

— Нет, это к соседнему дому. Пошли.

* * *

Мы тихонько вышли в подъезд. Первым делом Танька перегнулась через перила, и заглянула в пропасть глубиной в шесть этажей, высматривая мою дверь. Мне не понравилось, что инициатива полностью перешла к ней, и я присоединилась к Таньке. У двери никого не было. С четвертого этажа кто-то спускался вниз, медленно, задыхаясь и поминутно останавливаясь, судя по морщинистой руке, периодически мелькавшей по перилам, это была старушка тетя Вера, с восьмой квартиры. Мы, переглянувшись, тоже двинулись вниз по лестнице. Не успела я подойти к своей двери, как услышала приглушённый звук музыки, доносящийся из глубины квартиры.

— Что это? — еле слышно спросила Танька. — Получается, там кто-то есть?

Я молча пожала плечами. Они прислушались. Кроме музыки, никаких звуков больше не было слышно.

— Может, Леха, когда уходил, забыл центр выключить? — шепотом предположила я.

— Представления не имею… — отозвалась Танька. — Пошли-ка отсюда, от греха подальше.

— Пошли. Иди первая, я сейчас с сумкой разберусь, а то неудобная больно. Если что — крикнешь, и мы бегом обратно.

Она кивнула и начала спускаться вниз.

Дождавшись, когда Танька скроется из виду, я тихонько подёргала дверь — заперта. Чувствуя себя очень мудрой и хитрой, я очень осторожно всунула в скважину ключ и повернула его. Зная, что на последней трети оборота замок всегда щёлкает, в нужный момент приостановилась и медленно-медленно закончила оборот. Щелчка почти не было.

Я вытащила ключ, и, задержав дыхание, слегка толкнула дверь, молясь про себя, чтобы та не скрипнула. Дверь не подвела, открывшись без малейшего звука. Я просунула голову в образовавшийся проём. В коридоре было темно. Мое дрожащее тельце уже наполовину пролезло в щель, когда с кухни послышался звук захлопнувшегося холодильника. Чуть не вскрикнув от ужаса, я дёрнулась, зацепила полочку для ключей и прочей мелочи, та накренилась, и железяки, лежавшие на ней, поехали в сторону. Я замерла, зажмурив глаза. Но всё было тихо. Не проходя дальше, схватила свои сапоги и, выпрямившись, увидела в конце коридора мужскую спину. Я окаменела. Мужчина включил свет в туалете и вошёл туда. В одну секунду я оказалась в подъезде. Переведя дыхание, прикрыла дверь и едва не вскрикнула — передо мной стояла Танька. Она молча смотрела на меня, растерянную и испуганную.

— Та… Та… Там мужик какой-то! — заикаясь, выговорила я и отодвинулась от двери подальше.

— Пошли, — коротко сказала Танька, и не глядя на меня, взяла сумку. Я безропотно последовала следом.

От подъезда шли короткими перебежками, стараясь держаться вплотную к дому, чтобы нас невозможно было увидеть из окна. Отойдя подальше от двора, мы присели на бордюр, и я смогла, наконец, переобуться. До сих пор я несла сапоги, трепетно прижимая их к груди. На плече мешалось ружьё, обмотанное тряпками.

— Ну и что это было? — нарушила молчание Танька, рассматривая мои тапки в виде поросят, которые я теперь растерянно держала в руках, не зная, куда их деть.

— Да сглупила, чего уж теперь говорить… — рассеянно отозвалась я, закапывая тапки в снег, и примечая место — авось, вернусь за ними как-нибудь, уж очень мне нравились эти свинюшки. — С другой стороны, сама посуди — далеко бы я учапала в тапках зимой?

— Черт, но не ценой же нашей жизни ты должна была добыть себе обувь! — возразила Танька, пылая праведным гневом.

— Ладно, ладно, я все осознала, сказала же уже! Ты лучше какую-нибудь новую тему для разговора предложи, к примеру: куда мы теперь направим наши стопы? — Странное дело — мое настроение улучшалось с каждой минутой, и вернулась способность все воспринимать сквозь мою обычную призму иронии.

— Куда, куда… Откуда я знаю куда… — буркнула Танька, обреченно бухаясь на бортик, подняв при этом облако снежинок. Однако холодает, вон, какой снег легкий и пушистый. Я поежилась.

— Куда-нибудь в тепло, вот что! А там и определимся, ненавижу мерзнуть…

Через пятнадцать минут мы сидели в кафе и судорожно глотали горячий кофе. Забегаловка, конечно, так себе — ни выбора пирожных, ни приветливых официанток — лишь тетка, живо напомнившая советских продавщиц, коих я успела застать в далеком детстве. И паршивый кофе. Но зато он был горячий, и этого достаточно. В свое любимое кафе, где я с Танькой сидела каждые выходные, мы пойти не могли — Муся прекрасно был о нем осведомлен.